Забытые священники-мореходы

Молебен у берегов Антарктиды

Известно ли кому-либо имя православного священника,отслужившегов январе 1820 года благодарственный молебен у берегов только что открытой русскими моряками Антарктиды? Сохранилось ли оно в истории отечественного флота и Русской православной церкви? К сожалению, назвать его не могут даже профессиональные исследователи. Хотя выглядит это более чем странно. Если бы такая роль выпала на долю священнослужителя любой иной конфессии, то он вполне мог бы рассчитывать на самое широкое признание своих заслуг. Но в трудах командиров шлюпов «Восток» и «Мирный» имя священникадаже не упоминается. Да и не мудрено, ведь на первое приказание командования взять служителя церкви в плавание и Ф.Ф. Беллинсгаузен, и М.П. Лазарев ответили отказом, ссылаясь на отсутствие для него приличного места.

М.П. Лазарев. Литография начала XIXв.

И все же история сохранила для нас его имя. На судах экспедиции, отплывающей к неизвестному материку Южного полюса, отправился с благословения Александро-Невской лавры митрополита Серафима иеромонах Дионисий.

Чем занимался корабельный священник во время дальнего плавания? Примерно тем же, чем занимались в советское время заместители командира по политической части, а сейчас офицеры-воспитатели – поддержанием высокого морального духа матросов и офицеров. Не забывайте, что карт океана, куда направлялись шлюпы, не имелось. Случись серьезная авария, надеяться экипажам было не на кого, только на господа бога! И когда в январе 1820 года перед глазами моряков возник загадочный ледяной материк, они с сердечным трепетом слушали благодарственную молитву, которую читал корабельный священник.

Вот как пишет об этом в своем походном дневнике Михаил Петрович Лазарев: «Сего дня праздник Рождества Христова, все оделись в парадные мундиры, и, невзирая на плохую погоду, я посредством телеграфа (так тогда моряки называли флажной семафор.– Прим. А.С.) пригласил на шлюп священника, который прибыл в 11 часов. Все слушали молитву, кроме вахтенных».

Вид ледяных островов. Худ. П.Н. Михайлов. 1820 г.

По пути домой шлюпы почти шесть месяцев пробивались сквозь лютые штормы. Волны были такие, что моряки надеялись лишь на молитвы своего священника. И отец Дионисий вымолил для них жизнь. Океан пощадил моряков.

24 июля 1821 года шлюпы «Восток» и «Мирный» вернулись вКронштадт. На путешественников, вернувшихся из похода в никуда, посыпались награды. С военными моряками и даже с врачами все было просто: их наградили орденами, новыми чинами, денежными премиями и пожизненными пенсиями. Всех – от командиров шлюпов до последнего матроса. Трудность возникла с профессором-астрономом И.М. Симоновым, живописцем Академии художеств П.Н. Михайловым и иеромонахом Дионисием. Они нигде не служили, и чиновники Морского министерства и двора его императорского величества не знали, «по какому ранжиру» награждать этих героев.

Впрочем, Ф.Ф. Беллинсгаузен отправил морскому министру в августе 1821 года рапорт, в котором ходатайствовал «…между прочим, о награждении, по усмотрению духовного начальства,иеромонаха Дионисия, в уважение трудов его, во время сего вояжа им понесенных».

В результате ученому, художнику и корабельному священнику была выплачена единовременная денежная премия, равная двойному окладу лейтенанта флота. А позже из средств личного кабинета императора Александра I определена пожизненная пенсия: профессору астрономии — 300 золотых червонцев в год, живописцу — 1500 золотых червонцев. Иеромонахуже Дионисию годовая пенсия была назначена в сумме… 120 рублей бумажными ассигнациями. Наверное, решили, что и этого будет довольно с чернеца. Но и эту скромную пенсию от царя монах так и не успел получить.

Мы не знаем, сколько лет было отцу Дионисию,но вряд ли настоятель Александро-Невской лавры отправил в дальнее плавание дряхлого старца. Однако морское послушание отняло у священника слишком много сил. Сразу по возвращении в Петербург он слег и был помещен в больницу патриархии. А 9 октября 1821 года, через два с небольшим месяца после благополучного завершения экспедиции, отец Дионисий скончался и был похоронен на погосте лавры. О чем митрополит и сообщил чиновникам, когда те запросили, на какой адрес отправлять пенсию, пожалованную царём?

Александро-Невская лавра. Литография К. Беггрова по рисунку К. Сабата и С. Шифляра, 1820 г.

Священник, первым в истории Православной церкви отслуживший молебен уберегов Антарктиды, скончался всеми забытый, и могила его утрачена. Пока не найден даже его портрет – разве что в зарисовках художника-полярника Михайлова отыщется? Ничем не награжденный, даже памятью потомков, ушел в мир иной человек высокого духовного подвига –иеромонах Дионисий.

Вокруг света

Еще один остзейский (то есть в буквальном переводе с немецкого – восточно-балтийский) аристократ, лютеранин Иван Федорович (он же Адам Иоганн) Крузенштерн в своих мемуарах и отчетах о первом кругосветном плавании кораблей русского флота с 1803 по 1806 годо корабельном священнике, бывшем с ним в походе, так же нигде ни словом не упомянул. Как и Федор Федорович Лисянский – православный потомок запорожского сотника. Нигде и ни единым словом! Быть может, из-за того, что иеромонах Гедеон (мирское имя Гавриил Федотов), служивший морякам молебны под парусами шлюпа «Нева», считался «иеромонахом посольской свиты» и, по его же собственным словам, «ревностным при исполнении важных... предприятий поборником» Н.П. Резанова, главы неудавшейся дипломатической миссии и непризнанного руководителя экспедиции. О конфликте между посланником в Японию и военными моряками можно прочитать в предыдущем номере журнала («Морское наследие», №4, 2015).

И.Ф. Крузенштерн. Гравюра начала XIXв.

Сохранившиеся архивные материалы и заметки лиц, знавших отца Гедеона, свидетельствуют о том, что это был высокообразованный, незаурядный человек. В 1803 году он был «истребован» митрополитом Амвросием из Белгородской семинарии Курской епархии, где несколько лет преподавал французский язык, риторику, философию и математику, и назначен учителем Александро-Невской семинарии и соборным иеромонахом Александро-Невской лавры.

Шлюп «Нева» покидает пролив Ситка 28 сентября 1804 года. Худ. М. Майерс

В июне 1804 года иеромонах Гедеон прибыл на остров Кадьяк и за несколько лет пребывания на Аляске сумел не только наладить жизнь православной миссии, но и сделать много полезного для местного населения и колонистов, находившихся под управлением А.А. Баранова – первого главного правителя Русской Америки. Просветитель и духовный подвижник отец Гедеон перевел на язык кадьяков основные православные молитвы. В 1805 году его усилиями была вновь открыта школа, созданная архимандритом Иоасафом и просуществовавшая до осени 1801 года. Учащиеся, около шестидесяти человек, были разделены на два класса, их обучали краткому катехизису, священной истории, чтению, письму и арифметике. Кроме того, кадьякским алеутам помогали освоить навыки земледелия. Обучение огородничеству начиналось весной и заканчивалось осенью, таким образом осваивался весь процесс от посадки овощей до сбора урожая. В августе в школе состоялись публичные экзамены и Н.П. Резанов, приписавший себе немало заслуг отца Гедеона, наградил наиболее отличившихся учеников.

Священник, первый в истории церкви совершивший кругосветку, оставил после похода «Записки иеромонаха Гедеона» – пространную, в 385 листов, рукопись, опубликованную впервые лишь в 1994 году (см. сборник «Русская Америка. По личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев») и до сих пор мало известную широкому кругу читателей.«Записки» представляют несомненный интерес для исследователей, в первую очередь, тех, кто занимается изучением истории и этнографии Русской Америки раннего периода существования Российско-Американской компании. Из них можно почерпнуть подробные сведения о жизни колонистов и коренныхобитателей. Узнать о практической деятельности отца Гедеона по организации на Кадьяке училища для детей аборигенов, об изучении языка кадьякцев, управлении духовной миссией и, наконец, о попытках облегчить участь местных жителей, эксплуатируемых начальством Российско-Американской компании. Историки считают, что по богатству исторических и этнографических материалов, непредвзятости свидетельств о положении коренного населения записки иеромонаха мало уступают трудам посетивших в те годы Русскую Америку морских офицеров Г.И. Давыдова, Ю.Ф. Лисянского, а также более ранним «Кратким объяснениям... об американском острове Кадьяке...» архимандрита Иоасафа (Болотова).

Благословение алеутов на промысел. Худ. В.Н. Латынцев

В 1807 году иеромонах Гедеон отбыл на Камчатку для инспекции тамошних церквей, а через два года вернулся в Санкт-Петербург и был назначен наместником Александро-Невской лавры и архимандритом Троицкого Зеленецкого монастыря Петербургской епархии.

Позже отец Гедеон был настоятелем Сковородского и Иверского монастырей. В 1821 году «монах-мореплаватель» ушел на покой в Коневский монастырь, откуда через три года «перепросился ради большего уединения и безмолвия» в Андрусовскую Николаевскую пустынь Олонецкой епархии на берегу Ладожского озера, где и скончался 1 ноября 1843 года в возрасте 73 лет.

Андрусовская Николаевская пустынь. Литография середины XIXв.

В годы советской власти монастырь был разрушен, и до недавнего времени о том, что здесь когда-то была святая обитель, свидетельствовали лишь груды колотого кирпича да большой памятный деревянный крест. Кто знает, удастся ли отыскать могилу подвижника в ходе начавшихся работ по восстановлению монастыря, официально открытого вновь в марте 2014 года?

Иеромонах фрегата «Паллада»

Плавание фрегата «Паллада» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Семеновича Унковского к берегам Страны Восходящего солнца вошло не только в историю российско-японских отношений, но и в историю отечественной литературы. Полагаем, что среди читателей «Морского наследия» мало кто не знаком со знаменитым произведением Ивана Александровича Гончарова «Фрегат “Паллада”». Примечательно, что в списке членов дипломатической миссии под руководством князя Евфимия Васильевича Путятина имя писателя стоит рядом с именами архимандрита Аввакума и чиновника Министерства иностранных дел И.А. Гошкевича. Оба последних командировались в качестве переводчиков китайского языка и пользовались репутацией знатоков культуры Востока. Отец Аввакум, в частности, провел в Китае 10 лет в составе 11-й Пекинской духовной миссии с 1830 по 1840 год и за это время овладел не только китайским и маньчжурским, но также монгольским и тибетским языками. Об уровне знания этих языков свидетельствует выполненный священником перевод евангелия от Луки на тибетский, а на китайский – нескольких молитв, церковных песнопений, поучений и сочинения И.Д. Мансветова«Черты деятельного учения веры»… И.А. Гошкевич позднее стал первым русским посланником в Японии, составил словарь японского языка, собрал интереснейшую этнографическую и зоологическую коллекцию.

Северное подворье Пекинской духовной миссии. Рис. неизв. китайского художника, середина XIX в.

Вероятно, не последнюю роль в назначении отца Аввакума сыграла и большая набожность начальника экспедиции. На протяжении всего плавания на корабле неукоснительно соблюдались установленные церковные правила, о чем свидетельствуют сохранившиеся в записи В.К. Истомина воспоминания И.С. Унковского. На «Палладе» в течение дня многократно раздавалось молитвенное пение, то и дело в каюту адмирала требовали фрегатского иеромонаха <т. е. архимандрита Аввакума>, а в свободное от служебных и молитвенных занятий время адмирал любил слушать чтение «Жития святых» или других душеспасительных книг.

Вопреки положениям Морского устава и другим документам морского ведомства, ни на одном из кораблей Российского императорского флота вплоть до середины XIXвека не было походной церкви. И первым кораблем, на котором она появилась (благодаря распоряжению великого князя Константина Николаевича и за его счет), стал фрегат «Паллада». В первый раз божественная литургия в новой корабельной церкви состоялась 28 мая 1851 года, в бытность фрегата на Ревельском рейде,по случаю Дня сошествия Святого Духа.

Фрегат «Паллада». 1847 г. Худ. А.П. Боголюбов

В корабельном уставе с петровских времен круг обязанностей пастыря был строго ограничен с твердым указанием «ни в какие (корабельные) дела не вступать, ниже что по воли и пристрастию своему затевать». Келейное правило он должен был читать тихо в своей каюте, не привлекая к этому никого из членов экипажа, «дабы чтением партикулярным помешки и препятия в делах общих корабельных не делать».

Офицеры фрегата «Паллада». Первый ряд, слева направо: 5-й И.А. Гончаров, 6-й Е.В. Путятин. Дагерротип, 1852 г.

Примечательна характеристика, которой удостоился отец Аввакум на страницах романа Гончарова: «Он жил в своем особом мире идей, знаний, добрых чувств – и в сношениях со всеми нами был одинаково дружелюбен, приветлив. Мудреная наука жить со всеми в мире и любви была у него не наука, а сама натура, освященная принципами глубокой и просвещенной религии. Это давалось ему легко: ему не нужно было уменья – он иным быть не мог. Он не вмешивался никогда не в свои дела, никому ни в чем не навязывался, был скромен, не старался выставить себя и не претендовал на право даже собственных, неотъемлемых заслуг, а оказывал их молча и много – и своими познаниями, и нравственным влиянием на весь кружок плавателей, не поучениями и проповедями, на которые не был щедр, а просто примером ровного, покойного характера и кроткой, почти младенческой души. В беседах ум его приправлялся часто солью легкого и всегда добродушного юмора». Незлобливый и кроткий отец Аввакум, по словам Гончарова, проявлял вражду только по отношению к большой пушке, которая «стояла в его каюте и отнимала у него много простора и свету».

Правда, время от времени священник становился объектом добродушных насмешек своих спутников, благо и поводов для этого хватало. То ветер уносил его очередную широкополую шляпу за борт, то, забывшись, отец Аввакум пристраивался отдохнуть на площадке, отведенной для вахтенного офицера, или даже – о ужас! – смел плюнуть на палубу.

Зато во время встреч с представителями других конфессий, проявивших интерес к «коллеге», отец Аввакум держался на высоте. Один из таких эпизодов описывается в записках Гончарова: «По приезде адмирала епископ сделал ему визит. Его сопровождала свита из четырех миссионеров, из которых двое были испанские монахи, один француз и один китаец, учившийся в знаменитом римском училище пропаганды. Он сохранял свой китайский костюм, чтобы свободнее ездить по Китаю, для сношений с тамошними христианами и для обращения новых. Все они завтракали у нас; разговор с епископом, итальянцем, происходил на французском языке, а с китайцем отец Аввакум говорил по-латыни».

Но большую часть времени все-таки занимало отправление повседневных обязанностей корабельного священника и духовного наставника. В дневнике отца Аввакума, наряду с путевыми заметками и этнографическими наблюдениями, регулярно сообщается об обеднях и панихидах. Здесь же можно найти несколько записей об уроках катехизиса преподнесенных 13-летнему гардемарину Мише Лазареву – сыну адмирала М.П. Лазарева, участвовавшему в экспедиции в качестве юнкера флота.

Торговые суда на реке Хуанпу. Неизв. китайский художник. Середина XIX в.

Заходы в порты Китая позволяли священнику пополнять свою библиотеку книгами по истории этой страны. В компании с Гошкевичем они неоднократно наведывались в книжные лавки, скупая словари, карты и книги, изданные британскими миссионерами и путешественниками, а также сочинения китайских авторов. Среди таких приобретений заслуживает внимания трактат «Люй ши чуньцю»– один из канонических памятников конфуцианства, хроника древнекитайского царства Лу, охватывающая события с 722 по 481 год до нашей эры.

Об обширной эрудиции и знаниях отца Аввакума свидетельствует, к примеру, такая любопытная встреча, описанная И.А. Гончаровым: «Из дверей одной фермы выглянул китаец, седой, в очках, с огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была книга. Отец Аввакум взял у него книгу, снял с его носа очки, надел на свой, и стал читать вслух по-китайски, как по-русски. Китаец и рот разинул. Книга была – Конфуций».

Как известно, миссия генерал-адъютанта Е.В. Путятина в Японии оказалась успешной. Результатом переговоров стало заключение договоров о дружбе и торговле, а также решение вопроса о границе между Японией и Россией. Более того, японское правительство письменно подтвердило права наибольшего благоприятствования для России. Одним из тех, кому мы обязаны этими достижениями, был отец Аввакум.

Архимандрит Аввакум. Фото середины XIXв.

По возвращении в Санкт-Петербург отец Аввакум был возведен в архимандриты, ему была присвоена степень «архимандрита монастыря 1-го класса». Этой награды он удостоился по представлению генерал-адъютанта Е.В. Путятина за свои усердные труды. Однако не прошло и года, как отец Аввакум снова был командирован в качестве переводчика на Восток – на этот раз в Иркутск, по ведомству Морского министерства. Здесь он поступил в распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, поднявшего в то время вопрос о присоединении к России Амурского края и нуждавшегося в переводчике для переговоров с Китаем.

За время своего пребывания в Иркутске, несмотря на большую загруженность, отец Аввакум, подготовил ряд статей, опубликованных в «Записках Сибирского отдела императорского Русского Географического Общества», получивших высокую оценку востоковедов. Один из них – П.С. Савельев, так отзывался о трудах своего коллеги в рясе: «Из современных синологов о. Аввакум и о. Палладий, нынешний начальник миссии, прилагают уже европейское воззрение к изучению Китая. Почтенный о. Аввакум, кроме китайского языка изучивший тибетский и монгольский, не говоря уже о маньчжурском, сделался известным в ученом мире по переводу древнемонгольской квадратной надписи».

Научная деятельность отца Аввакума не ограничивалась лишь написанием статей. По свидетельству другого востоковеда – Ф.Р. Остен-Сакена, «в 1855–1857 гг., когда о. Аввакум проживал в Иркутске, ни одна статья об Амурском крае, Монголии и т. д. не печаталась в “Записках” Сибирского отдела нашего Общества без его рассмотрения; пространные рецензии, которые сообщал он Азиатскому Департаменту об ученых трудах, доставлявшихся членами Пекинской Миссии нашей, отличались полнейшей добросовестностью и основательностью». Из биографических справочников известно также, что отец Аввакум составил каталог книг, рукописей и карт на китайском, маньчжурском, монгольском, тибетском и санскритском языках в библиотеке азиатского департамента министерства иностранных дел.

С 1860 года отец Аввакум безвыездно жил в Александро-Невской лавре, где продолжал заниматься переводами и научной деятельностью. Умер он в 1866 году и был похоронен на лаврском кладбище.

Дальние морские походы и кругосветные плавания русских моряков первой половины XIXвека, увенчанныеоткрытием Антарктиды, по сути дела, завершили эпоху Великих географических открытий. И практически на каждом корабле под Андреевским флагом в состав команды входил православный священник. Теперь мы с вами знаем, что, вопреки расхожему мнению, укоренившемуся во времена воинствующего атеизма, спутниками наших знаменитых мореплавателей были далеко не заурядные священнослужители. Помимо своих непосредственных обязанностей духовных наставников они успешно занимались научно-просветительской и миссионерской деятельностью, мужественно разделяли с матросами и офицерами тяготы и лишения длительных плаваний, воодушевляя их примером душевной стойкости и веры в божественное провидение.

Член Союза писателей России, действительный член Русского Географического Общества

Александр Александрович Смирнов,

Игорь Витальевич Козырь